Оборотень » предположительно родился от алкогольного анекдота. У коллеги Адриана Панека , выросшего в городе Освенцим, был директор, который рассказывал о своих поездках в Бжезинку для употребления напитков. Анекдот, - вспоминают на встрече со зрителями после премьеры шоу « Оборотень » на фестивале в Гдыне, - конечно, не стал началом нового фильма, потому что польская молодежь не знает, где пить дешевое вино. Панка заинтересовала - я помню по памяти - историю жизненной силы. Кто-то убивает миллион человек в одном месте, но это занимает некоторое время, и клише юношеской глупости приходит в то же место. Отправная точка " Оборотень "Так что в конце концов возникла мысль о жизни. Тогда глупость испарилась, но молодость осталась. И была идея для исторического фильма, который является одновременно ужасом и сказкой.
Эта комбинация (история, триллер, сказка) является основной стратегией фильма Панека.использование метафор, которые в какой-то момент перестают быть метафорами; истории, которые переходят от конкретной к конкретной. Традиция фильма ужасов задает динамику фильма - зацикленный кошмар, замкнутый в клаустрофобном пространстве, из которого невозможно убежать и куда идти; постоянное напряжение и функционирование в двух состояниях: прятаться и убегать. Как и в сказке, здесь есть пространство: лес, опустошенное поместье, подвалы и темницы. Герои в возрасте от нескольких до дюжины или около того выжили в концентрационном лагере; после освобождения они временно помещаются во дворец, полный темных ниш, и с секретным проходом с кухонным лифтом. Они «потерянные дети», немного похожи на потерянных мальчиков из «Питера Пэна»: у них даже есть Венди в форме самой старшей из группы, которая является матерью остальной части Ханки ( Sonia Mietielica)). Лишенные заботы о взрослых, они прячутся от полчищ лагерных волкодавов, обученных охотиться на заключенных. Суть в том, что все эти элементы кажутся скорее извлеченными, чем перезаписанными. Речь не идет о том, чтобы рассказать немного истории как сказку о братьях Гримм; скорее, речь идет о его раскрытии в совершенно не фантастической истории.
Опыт лагеря сам по себе приводит к убийственной метаморфозе. Титулом оборотня являются не только собаки, брошенные немцами, машины для убийства, нацистские гибриды человека-волка. Это также сами дети, погруженные в крайнее насилие. Это насилие откладывается в теле, а не только в виде синяков, струпьев, поцарапанных татуировок и самой молодой ниоты. Во вступительной части фильма в лагере дети притворяются собаками, поочередно лежа и рвя под немецкие команды, в ужасной, невротической или, может быть, трансовой хореографии. Несколько эпизодов позже, во время вспышки коллективной агрессии, целый скот крыс застрянет в саду. Среди старших детей растет конфликт: его играет дебютант Камиль Полнисяк Очки Владека - адски интеллигентный интриган, не желающий делиться знаниями, которые могут помочь всей группе; как будто он хотел иметь как власть над собаками, так и над товарищами послевоенной сиротской судьбы. Именно через его жестокое поведение этот кошмар сияет больше всего. Панек, однако, не ослепляет детской жестокостью «Повелителя мух». Он довольно заинтересован в своем индивидуальном расколе, одиночных жестах мучительной пассивности, одной особенной улыбке и иногда убийственной независимости Władka okularnika.
Оборотень, таким образом, является внутренним вредом, но также и фигурой, в которой встречаются люди и животные. Голодные волкодавы, разумеется, несут травму в лагере, которая навязчиво и неумолимо тащит за собой детей. Я пишу медиум, а не метафору, потому что фильм превосходит эту метафору. Собаки несут с собой частичку прошлого - но Панка умудряется говорить о них как о животных, не только о проявлении человеческих страхов, но и о живых существах, обученных, используемых, измученных и оставленных. Насилие видоизменяется во всех направлениях, но то, что происходит потом между детьми и животными, уже нельзя предавать.
