« Пламени » , не смотрите дальше. Ли Чанг-дон , вдохновленный историей Харуки Мураками «Горящий сарай», раскручивает свою историю, словно пантомима, предлагая следующие формы, которые может принять сюжет, а затем разрушая иллюзию, показывая нам пустые руки, мыть руки. Это своего рода история, которая может быть просто мечтой о мечте, излитием больного ума, который замораживает кровь криминальной интригой. Триллер или психодрама, социальная аллегория или трагическая история любви. И не постмодернистский брелок, а почти аскетичный фильм. Вопреки огненному названию, никаких фейерверков жонглирования.
Сюжет обыденный и в то же время странно абстрактный. Мечтая о писательской карьере интроверта Чон Су ( Ah In Yoo ), он встречает на улице друга детства Хэ-ми ( Jong-seo Jun). Они снова становятся друзьями, вскоре они ложатся спать в ее маленькую гостиную, в которую солнце падает через окно только один раз в день, отражаясь от передающей вышки за окном. Как раз в тот момент, когда они занимаются сексом, это отражение света появляется на стене, привлекая внимание мальчика. Позже, когда девушка уедет на некоторое время в Африку, Чон Су начнет посещать ее дом, чтобы покормить кошку и ... мастурбировать, глядя в окно на башню. К сожалению, Хэ-ми возвращается из поездки в компании своего нового коллеги Бена ( Стивена Юна ). Возникает странный любовный треугольник, разрывающийся подкожной классовой напряженностью.
Отец Чон Су находится под стражей, его мать исчезла из его жизни; апатичный мальчик живет в деревне на разваливающейся ферме, так близко к границе, что издалека раздаются пропагандистские послания из Северной Кореи. В борьбе за Хэ у него нет шансов с красивым и спортивным Беном, который едет на Порше и живет в Каннам, процветающем районе Сеула. Тем не менее Хэ и Бен настаивают на компании мальчика, приглашают его в пабы, навещают его дома. Чен Су, поклонник Фолкнера и Фицджеральда , начинает чувствовать, как будто он был в сюжете "Великого Гэтсби". Бен, со своей странной, покровительственно дружелюбной манерой, конечно же, играет главную роль. Он поддерживает мальчика в его попытках письма, раскрывает его секрет: ради прихоти он любит поджигать заброшенные теплицы.
Непосредственность истории Лиобманчиво Здесь все как у кота-хаеми, который - почти как кот Шредингера - существует или не существует; которого кормит Чон Су, хотя он никогда не видел его. Режиссер все еще смущает нашу бдительность, дает героям дополнительную информацию, и мы инстинктивно принимаем их за факты, хотя невозможно проверить их «реальность». Разве не все дружелюбные преследования Бена настолько изощренны, как месть Хэ, что Чон Су однажды назвал ее уродливой? Трудно сказать, на самом деле, даже неизвестно, действительно ли они знали друг друга. Поначалу Чон Су не узнает ее на улице (по-видимому, она перенесла пластическую операцию), и когда она пытается выяснить, упала ли она, как она утверждает, когда-то в колодец в молодом возрасте, никто не узнает, есть ли такой колодец где-нибудь.
Ли сеет семена сомнения, не прибегая к широким жестам, разрушая доверие к представленному миру, или миллиметр, не ослабляя реалистичный корсет. Несмотря на неоднородность видов, динамических скачков между эстетическими порядками, характерными для корейского кино, нет. Режиссер раскручивает историю очень последовательно и очень спокойно. Однако впечатление ленивости - и как - вводит в заблуждение. Распространение нарратива - это не стилистическая манера, это не искусство для искусства. подветренныйон использует медленный темп с преднамеренностью, чтобы осторожно поднять повсюду чеховские ружья, чтобы насытить второй план внушительными тропами и подпорками. Взрывной отец, напавший на соседа; глухие телефоны, которые Чон Су получает ночью; сумка с ножами, которую мальчик находит дома; ящик в квартире Бена, полный женских браслетов ... Каждый из этих элементов может иметь решающее значение, и благодаря неторопливому ритму фильма нет ощущения насыщенности: нити медленно накапливаются, атмосфера незаметно сгущается, пока в какой-то момент жанр не становится плотным и вдруг ничего не происходит дышать. В этом случае директору достаточно приостановить ожидание, просто деталь: как силуэт грузовика на заднем плане.
Этот жанр террора, конечно, не только частный, но и политический. Личные обстоятельства Чон Су - бурная история его семьи - связаны с национальными условиями: ревербами северокорейской пропаганды или тенями американской культуры. Где-то на заднем плане, от телевизора, Дональд Трамп прав насчет социального неравенства, а в разговорах на улицах прокручивается нить девушек из провинций, которые в долгу исчезают без следа. Хэ-ми может флиртовать, есть причудливые мандарины и играть в пантомиму, но социальная пантомима - это ее повседневная жизнь: хорошо разобраться с плохой игрой в маленькой квартире, случайной работой, отсутствием друзей, долгами на затылке. Основная амбивалентность « Пламени » звучит здесь как диагноз.
В одной из сцен Бен просит Чон Су объяснить Хэ, что такое метафора, но этот, вместо ответа, молча покидает комнату. Ли Чан-дон ведет себя аналогично - его не интересуют рассеивание сомнений или выявление признаков. Совсем наоборот. Директор спрашивает, скорее, что необходимо - психические, социальные, национальные - обстоятельства, которые, как Чен Су, начинают рассматривать потенциальные возможности некоторых призрачных сценариев. Плохие картинки не появляются из ниоткуда.
