Вы можете называть меня циником. Вы можете бросить гром. Вы не можете доверять. Однако " Любовь и милосердие "входит в репертуар крупнейших сетевых кинотеатров в Польше, это должно быть стремление охватить широкую аудиторию. С бледно-красным сердцем на руке я смотрю на экран - если это для всех, то и для меня тоже! Я узнаю что-то новое, мне будет интересно, я буду рад (но не насмехаюсь), я наконец пойму, что происходит в международном культе святого. Фаустина и Божественное Милосердие. Я буду открыт! И на этот раз я не знаю, какие - и я видел довольно много польских христианских фильмов - я вынужден капитулировать. Этот вопрос ставит героическое сопротивление, перед ним опускается добрая воля, на протяжении многих лет кажется, что ничего не написано и сказано, что евангелизация также нуждается в интересной и хорошо продуманной форме. Этот кинотеатр не является набором священных картинок из сумки приходского священника. Ни за что, так как мы все еще получаем тот же фильм.

Речь идет не о пафосе, морализаторстве или религиозном гнусе - они все еще могут стать неотъемлемыми элементами «миссии» фильма. Если мы опустим риторический и эмоциональный слой, остальные - язык кино, рассказы, фотографии, актерское мастерство - будут протоиереем Небесного Неба. В связи с тем, что здесь происходит, священники, стучащие к «Моему земляку Богу» и плакаты для отступления, наполненные шрифтом «Звездных войн», кажутся вершиной авангарда. " Любовь и милосердие " открывает план не так широко, как космические - галактики, Земля, Рай, Адам и Ева, ползучая змея, распятый Христос и рогатый дьявол в огне ада. Из книжки-раскраски, созданной в Книге Бытия и Новом Завете, мы прыгаем в Польшу в 1922 году, где молодая крестьянская дочь восстает против воли своих родителей и мечтает о религиозной жизни. Сестра Фаустина Ковальская испытывает многочисленные видения в монастыре: ее посещает Иисус Христос и повелевает распространять культ его милости. Через несколько мгновений священник Михал Сопочко стал исповедником монахини, а после ее смерти он продолжил миссию, а художник Евгений Казимировский пишет знаменитую картину «Иисус, я верю в Тебя» в соответствии с видением Фаустины. Дальнейшая история богослужения, первоначально относящаяся к Ватикану с большим недоверием и окончательно запечатанная самим Каролом Войтылой, 

Я знаю ее и меня, и  " Любовь и милосердие " он не добавляет никаких новых фактов к этому знанию. Это плотное скопление сюжета и документального фильма, ритм, разорванный пропагандистом, придерживающимся жесткой линии - после каждой святой, яркой картины есть вставка с говорящей головой епископа, матерью начальства, музейным специалистом, профессором и т. Д. Люди церкви с таким знанием и уверенностью описывают жизнь Фаустины, как будто Рождество убило все ваши мысли и чувства на публичном сервере перед ее смертью. Здесь нет повседневной жизни, даже миллиметра прозы, даже клочка тела - Фаустина от рождения до могилы жила верой и любовью Христа, всегда была святой, и Бог взял ее на небеса прямо с больничной койки. Конец и точка, самая чистая форма агиографического возражения, источают запах фиалок, а коридор, протертый лизолом, всегда весел и светит, за это до-монастырское существование я имею право на одно предложение: «она испытала земные удовольствия». Ролевые сценарии являются продолжением этого документального повествования: они столь же безупречны и сыграны с присягой Рождества, с Иисусом в белой простыне и парике, который появляется в сопровождении флейты, как будто он собирался снять шляпу и попросить пожертвования. Единственное, что поразило меня в каком-то смысле, - это доказательство эффективного использования «силы Фаустины», то есть молитв, которые она разработала, во время изгнания. Он решительно двинулся который появляется под аккомпанемент флейты вашего мастера, как будто он собирался снять шляпу и начать просить пожертвования. Единственное, что поразило меня в каком-то смысле, - это доказательство эффективного использования «силы Фаустины», то есть молитв, которые она разработала, во время изгнания. Он решительно двинулся который появляется под аккомпанемент флейты вашего мастера, как будто он собирался снять шляпу и начать просить пожертвования. Единственное, что поразило меня в каком-то смысле, - это доказательство эффективного использования «силы Фаустины», то есть молитв, которые она разработала, во время изгнания. Он решительно двинулсяв минус. 

Открытие фильма также не оставляет сомнений - именно в Польше продолжение мировой истории происходит как история спасения, здесь Иисус пошел с самым важным откровением 20-го века, здесь Добро потирает зло. Оно происходит от польской силы бороться с дьяволом сегодня, подтверждая свои позиции в качестве бесспорного «Христа народов» и убедив убедило, что Сын Божий должен немедленно коронован королем Lechitów. Вы можете сказать, что лучи, исходящие из сердца Иисуса на картине Казимировского, которая много лет циркулирует в Польше в миллионах копий в небольших форматах, на самом деле являются «бледностью воды и кроваво-красного». Я вижу в них, прежде всего, национальные цвета. И такое утверждение - союз престола с алтарем - не внушает мне оптимизма. Как в кино.

Отредактировано siva (2019-04-30 00:54:04)